"Скиф", часть номер четыре

[Nariel77]

Итак, после схватки с кочевниками герой и его волшебный помощник делают остановку у лесного ручья для того, чтобы немного передохнуть и подлечиться. Ежели кто ждёт на этом месте задушевного разговора, то зря - дело ограничивается тем, что Куница без лишних сантиментов прижигает Лютобору рану от стрелы его же ножиком, а затем оставляет героя самого себя перевязывать и советует помимо прочего напиться воды, да и сам тоже пьет и водой запасается перед выходом из леса в степь, потому что там "воды долго не будет(с)". В это время выше по ручью неизвестные человеки сыпят в воду ядрёного цвета отраву, которую Лютобор, разумеется, не заметил, а Куница своим звериным чутьём всё же почувствовал, но слишком поздно... в итоге оба отключаются, и так настаёт время третьего приключения.

Под морем обещанное ранее "много-много жести".

Приходят в себя оба товарища, будучи связанными и подвешенными вверх ногами на дереве, а вокруг суетятся странного вида дикие человечки, одетые в шкуры и измазанные серой глиной. Лютобор таких раньше не видел, а вот Куница и со странными человечками, и с их обычаями знаком, как и полагается волшебному помощнику, который не только помощник, но и советчик, и поэтому может объяснить Лютобору, что их ждёт. Ничего хорошего, как можно догадаться. Лесные человечки поклоняются богу Велесу (тут имеет место некая историческая клюква, так как до скотоводства и торговли дикие человечки явно не доросли, поэтому не очень ясно, отчего именно Велес стал их богом... впрочем, никто не мешает предположить, что это просто такая очень древняя или, наоборот, деградировавшая версия Велеса). Вот этому Велесу и принесут пленников в жертву. Способ жертвоприношения же весьма заковыристый: у лесных жителей есть некий "берендей" - с виду вроде бы человек огромного роста и силы, однако ведёт он себя как дикий зверь, с которым договориться невозможно, почему его и держат на привязи и в наморднике. Этому берендею героев и отдадут, чтобы он их, значит, убивал, и победить у них нет никакой возможности, потому что справиться с берендеем может "или толпа с копьями, или другой берендей"(с), а вдвоём никак. Впрочем, Куница философски заключает, что бой они с Лютобором берендею всё же дадут, а то "неудобно как-то без боя"(с), и в целом оба они, несмотря на сюрреализм вокруг, беседуют между собой уже как опытные камикадзе соратники и с полным присутствием духа. Тут к ним подходит, точнее, подъезжает на спине одного из своих подданных вождь лесных человечков, оказавшийся карликом (и списанный, по отзывам, с Мастера-Бластера из "Безумного Макса", но я про это ничего сказать не могу, потому что "Безумного Макса" не смотрела), и по его приказу у Лютобора забирают нательный крест, а после и самого Лютобора вместе с Куницей снимают с дерева и тащат в сторону этакой арены, где им и предстоит встретиться с берендеем.

Единственный комментарий за эту выкладку. По поводу локации зелёных лесных человечков на фильм обрушился в своё время град критики, но это, как мне кажется, только из-за того, что многими он изначально воспринимался именно как исторический, а историчность в данном эпизоде, как понятно из описания, совсем уже бодро помахала ручкой. Мне же этот кусочек фильма напомнил романы Хаггарда (господи, чего я только не перечитала в детстве и юности...), где компании разных приключенцев то и дело попадали в плен то ли к африканским, то ли американским (не помню точно) дикарям, у которых тоже были странные и жестокие обычаи, и приключенцев примерно так же собирались приносить в жертву, а приключенцы из этой ситуации как-то героически выпутывались... очередная класика приключенческого кино, таким даже Джек Лондон грешил . В общем, если с жанровой принадлежностью "Скифа" вопрос для себя плюс-минус прояснить, проблем с восприятием не будет у меня же их нет, ага. Конец комментария.

Вопреки ожиданиям, два наших приключенца достанутся берендею не вдвоём, а по очереди, и первым на арену отправляют Куницу (разумеется, без оружия). Куница проявляет очень здравую активность: сначала бегло обозревает интерьер арены (сваленные в кучи гниющие части человеческих тел), потом пробует, так сказать, оборону врага на прочность, то бишь, проверяет, нельзя ли из этой арены, а точнее, обнесённой частоколом площадки, выбраться (нельзя), и, в полной мере оценив ситуацию, свои перспективы (безнадёжные) и беснующихся по периметру арены лесных жителей - духовных наследников древних римлян, любителей гладиаторских боев, - в конце концов презрительно сплёвывает и выкрикивает имя Ареса (типа боевой клич). Ну и докричался, разумеется, до небес, лапушка - на его "зов" прибегает и выпрыгивает на арену берендей, которого к тому времени уже напоили "озверином" - специальным берендеевским напитком, от которого берендей сделался буен и неуправляем, и теперь может только убивать, а точнее - рвать на части голыми руками любого, кто под эти самые руки подвернётся. Ну и всё, собственно. На этот раз Кунице нечего противопоставить набросившемуся на него чудовищу, слишком у них неравные силы, поэтому единственное, что он сейчас может сделать для себя - это бегать и уворачиваться, да и то, вся его быстрота и ловкость в небольшом замкнутом пространстве не очень-то и помогут... Впрочем, он всё равно попытается хоть что-то с этим берендеем сделать - я уже говорила, что этот герой будет сопротивляться до конца в любых обстоятельствах. Что же до Лютобора, то ему Куница может дать только время - чтобы сориентироваться и что-то в этой ситуации придумать, ну и волшебный пендель мотив для того, чтобы придумать что-то быстро, потому что с того места, где Лютобор сейчас болтается связанным в ожидании своей очереди, очень хорошо видно, как берендей будет Куницу разбирать на запчасти...

Как показывает практика, роль волшебного помощника может быть разной. В данном конкретном случае волшебный пендель сработал лучше не надо - прекрасно понимая, что надо срочно что-то делать, Лютобор, хорошо рассмотревший, как берендея недалеко от него поили "озверином", таки обрывает верёвку, добирается до остатков адского зелья и пьёт его сам. После чего сначала вырубается, а потом приходит в себя и предсказуемо звереет, становясь вторым берендеем... и очень вовремя, надо сказать, он это делает, потому что отпущенный Кунице запас удачи к тому моменту почти весь вышел. Берендей его уже успел поймать, придушить и крепко приложить по голове, поэтому сопротивляться дальше Куница и рад бы, но не может (руки-ноги не слушаются), может только смотреть. Ну и видит, как на арену выпрыгивает Лютобор и сначала, как менее опытный берендей, получает взбучку от берендея номер один, а потом, войдя в раж, звереет окончательно (сам Лютобор видит в этот момент на своих руках призрачные медвежьи когти) и таки рвёт берендея номер один в буквальном смысле на клочки. Трэш, угар, кишки, оторванная голова, кровавые ошмётки летят в камеру А я предупреждала, что будет много жести; даже Куница смотрел на это всё с выражением неподдельного ужаса. Хуже всего то, что со смертью противника озверение Лютобора никуда не уходит, и, когда боярин поворачивается и безумным взглядом начинает озираться в поисках следующей жертвы, Куница отчетливо понимает, что следующая жертва - это опять он сам, и смерть его будет весьма хреновой. Однако Лютобор до шарахнувшегося от него Куницы не дошёл - отвлекся на крики лесных жителей, которые таки сообразили, что как-то всё не по плану идёт, и начали разбегаться. После чего выбрался через частокол и простите, здесь снова будет жесть перебил всё племя лесных людей до последнего человека. К счастью, здесь подробности зрителю не показали, показали только Куницу, который таки понял, чем, похоже, дело закончится, на волне эмоций порычал на разбегающихся человечков (тоже слегка озверел в такой обстановке, ага), подышал, успокоился, и тоже выбрался с арены - когда вокруг стало уже тихо. Подобрал крохотный костяной ножик (типа, за неимением лучшего, всё равно оружие) и пошёл искать боярина среди трупов. Нашёл, конечно же - залитым кровищей с ног до головы и рыдающим, потому что адское зелье к тому моменту успело выветриться, и Лютобор осознал и себя, и то, что совершить успел, пока себя не помнил. Впрочем, Куница к нему всё равно подбирается с опаской и держа костяной ножик наготове (чем бы он ещё помог, тот ножик), но Лютобор действительно опять человек, и Куница, окликнув его и поглядев на его душевный раздрай, сочувственно гладит его по плечу...

В общем, хорошо, что у Лютобора такой волшебный помощник есть. Вдвоём они выбираются теперь уже не к ручью, а к небольшому водопаду, разводят костёр, и Лютобор, по-прежнему в душевном раздрае, судорожно смывает с себя кровищу и бормочет про грех, который теперь на нём, и который "не отмыть, не искупить". Куница, ясен пень, смотрит на то, что случилось, совсем иначе - с его точки зрения, надо бы радоваться, что они чудом смерти избежали (дикий язычник, почитающий Ареса, что с него взять). А потом объясняет, что озверел Лютобор не просто так, а потому что это у него особый и очень редкий дар - зверем в бою оборачиваться (получается, если бы кто другой этот "озверин" принял, ничего бы и не было кроме расстройства желудка?), и ехидно заключает, что с этаким даром на боярине ещё много подобных грехов будет (Лютобор его в ответ на остатках озверения едва не покусал, чему Куница очень рад был). В общем, в итоге боярин клянётся, что больше это поганое зелье ни при каких обстоятельствах в рот не возьмёт, и тут - сюрприз! - Куница его "радует" тем, что к тому, в ком берендеев дух (читай - дар) силён, зверь и без зелья приходит как там было в древних мемчиках? .... .... охренеть теперь, ну а в ком особенно силён - тот может даром таким управлять, сиречь, "зверя приручить", вызывать его по своему желанию. Бедняга Лютобор хватается за последнюю соломинку и вслух надеется, что Бог милостив, и не позволит ему больше "чужую кровь понапрасну лить", на что Куница не находит ничего лучшего, чем поделиться сокровенным: "Слаб ваш бог распятый, Арес силён. Арес привечает кровь, пролитую в бою.". Интересно, он надеялся, что Лютобор после таких слов в Ареса уверует? Или что дар проснувшийся его в эту веру приведёт? Наивный ребёнок. В ответ Лютобор с воистину медвежьей грацией и тактом ляпает: "Какую кровь? Ту, что тебе свой же пустил, со спины ударив?", чем ставит жирную точку в разговоре о верованиях, и снова заставляет Куницу обидеться.

Последний штрих. После всех приключений в локации лесных людей Лютобор одевается в шкуры, потому что в припадке озверения разорвал на себе рубашку "жестом вдв-шника"(с), а Куница подобрал, что нашёл, чтобы боярину хоть как-то согреться. Символичненько...


Картинок здесь не будет, будут выводы.


Вывод первый. Это чертовски мальчуковое кино. Но не потому, что девочкам на это смотреть нельзя (ха-ха, три раза), а потому, что идея берсерка, воина, пробудившего в себе зверя и ставшего на время непобедимым - это очень мужская и очень старая идея, и увлекаются ею, почему-то именно мальчики разного возраста

Вывод второй. Говорящее имя здесь не только у Куницы, Лютобора тоже не зря назвали Лютобором. Символизм наше всё

Вывод третий. Эта сказка действительно страшная как гонконгский боевик, и чем дальше, тем страшнее, и теперь то, что Куница в первой половине фильма зрителю демонстрировал, просто детский лепет на фоне того, что в этой вселенной вообще может быть. Куница хоть беззащитных людей не убивал, у его противников и оружие было, и возможность целой группой в ответ на него нападать, то бишь это поединки были плюс-минус по правилам... а не это вот всё.
Немного подумав, прихожу к выводу, что здесь требуется пояснение.
По предыдущим описаниям, а также в связи с использованными мною терминами, как то: "гопник", "упырь", "душегубец" и "бодро режет", может сложиться такое впечатление, что Кунице все одержанные им победы ничего не стоили, весовые категории, так сказать, у него и его противников разные, а потому убить их для него было примерно то же самое, что Лютобору сейчас - лесных человечков разорвать. Это нормально, первое впечатление от фильма примерно такое и складывается. Но фишка в том, что оно обманчивое. В первой своей схватке он выходит один и без оружия против четверых, вооружённых мечами. Да, в харчевне тесно, да, соперники то и дело застревают мечами в столбах, подпирающих потолок. Но повернись ситуация чуть иначе, и будь они чуть сообразительнее и расторопнее, они вполне могли бы Куницу окружить с четырёх сторон и довольно легко прикончить (меч - оружие длинное, так-то). Так что главарь упырей знал, что делал, когда его на это дело отправлял, да и Куница свои риски просчитывает вполне здраво, он это и напрямую говорит (например, когда они с Лютобором от степняков удирают), и по его реакции в харчевне на приказ главаря это тоже хорошо видно. Дальше был мужик с топором. Да, мужик тоже застревал этим топором после каждого удара во всех подходящих деревянных поверхностях а нефиг было с топором в помещение заходить, да, Куница быстрый и юркий, но - у него только нож, а мужик - с топором и на две головы выше. Сумел бы ухватить, или Куница один раз от топора не увернулся бы - и кирдык котёнку, даже пикнуть бы не успел. Потом "добрые спутники" купца-христианина в расход пошли... нам реакцию Лютобора показали, и мы, как положено нормальным людям, её невольно копируем, но кино-то информационно насыщенное, как я и говорила. И если сложить все кусочки паззла, то получается следующее: первое - Куница по-прежнему безоружен, и вряд ли купец разбрасывал вокруг себя ножи на манер сеятеля, дескать бери, кто хочет, и пользуйся; второе - он в этот момент, мягко говоря, не в форме - напомню, в анамнезе у пациента удар топором по голове от рук главаря (и сценарным чудом исключительно дело не закончилось переломом основания черепа, а было ли сотрясение - о том история милосердно умалчивает; полагаю, было), далее клиент сколько-то времени сидел в порубе без еды (на предмет пожрать он к купцу метнулся раненой белочкой, как только тот к трапезе гостей пригласил), и не столько, к слову, сидел, сколько стоял подвешенный к потолку на верёвке, и когда Лютобор его отвязал, Куница первым делом на пол рухнул, потому что ноги не держали; ну а дальше они с Лютобором полночи шарахались по каким-то гребеням до капища и обратно, типа моцион на закуску. И вот со всем этим багажом он выходит против троих сытых, отдохнувших и, опять же, вооружённых, купеческих спутников. И нет, вовсе не во сне он их зарезал. Если на картинку в посте про часть номер два внимательно посмотреть, то на лице у Куницы обнаружатся внятные следы того, что по этому самому лицу ему не единожды прилетело - это не от Лютобора, поверьте, это следы именно ночных приключений. После такого действительно впору обидеться, что не оценили стараний... Ну и половцев во главе с ханским сынком он определяет вполне однозначно - как воинов, от которых велика вероятность не бой принять, а смерть, с чем и убегает их мелкими партиями убивать. Иначе говоря, Куница весь фильм по грани ходит, и это не удивительно, потому что воинская жизнь - она такая, никогда не знаешь, которой стороной монетка ляжет.

Вывод четвёртый. Зря Лютобор Куницу ругал. Как опытные люди говорят - от сумы да от тюрьмы не зарекайся, вот так обзовёшь кого-нибудь зверем, вполне заслуженно, а потом глядь - и уже сам натворил такого, что ещё худшим зверем оказался, и прежнего "зверя" до полусмерти напугал, какая ирония... или сказочная мораль?

Вывод пятый. Лютобор в своих взглядах последователен (как и Куница, просто взгляды у него другие), крест нательный носил не зря, и, оценив свои деяния как грех, он, пожалуй, проявляет себя в достаточной мере христианином - в отличие от убитого Куницей купца, да и князя. Хороший мужик, как я и говорила. Другой вопрос, что в этой ситуации он, что называется, крепко встрял - жить теперь с осознанием такого греха ой как непросто, и с этим ему придётся что-то делать.

Вывод шестой. Символизм наше всё Меня не покидает ощущение, что крестик с Лютобора лесные люди сняли не просто так. Была в этом фильме, совсем в другом месте, правда, фраза, сказанная жрецом племени похитителей жене Лютобора: "Молись. Но знай: твой бог здесь не властен". И вот чудится мне в этом действии символ того, что теперь Лютобор невольно оказался на территории, где привычные ему правила не работают, на территории, где действуют более древние законы, и сними придётся считаться, хочет он того или нет (на этом месте христиане вышли из чата). Хорошо при этом то, что Куница, как представитель и более древней культуры, и более дикого и древнего образа жизни, на этой территории неплохо ориентировался, и потому смог стать для Лютобора проводником не только по горам, лесам и степям (физическому пространству), но и по пространству... ну, культурному, с одной стороны, а с другой - по пространству, где задействованы духовные силы и скиллы, и где надо бы, помимо прочего, обладать знанием, чтобы хоть понять, в какую сторону имеет смысл двигаться...

Вывод седьмой. По мере развития сюжета Куница всё больше и больше раскрывается в своих человеческих качествах: в этом эпизоде он оказывается способен и на сочувствие к Лютобору, когда находит его в шоке после учинённой бойни, и на заботу. Да и в целом, как ни странно, инициатором общих действий, нормальных человеческих разговоров и отношений в этом дуэте выступает именно он - и когда соглашается клятву исполнить, и когда от степняков они убегали, и когда Лютобора хвалит после поединка, и в плену у лесных людей, и вот сейчас (а непонимание чужой веры мы ему простим). На удивление контактный и отходчивый оказался мальчик, и при этом ненавязчивый. А после того, как Лютобор себя крутым бойцом показал, так вообще такое ощущение, что Куница к нему тянется, почуяв своего... и это притом, что Лютобор, так получается, его то и дело вольно или невольно обижает. Куница же сначала сердится, а потом раз за разом возвращается к нормальному взаимодействию, я бы на его месте человека, который из меня насильно клятву вытянул, так легко и просто не простила бы, да и разговоры бы всякие, пожалуй, не вела... Лютобор с ним практически джек-пот сорвал, во всех отношениях. Впрочем, Лютобора, который немного бука тоже можно понять - ему-то Куница изначально не более чем с трудом замирённый враг, и про его роль в своей семейной драме Лютобор помнит очень хорошо, так что его предубеждение оправдано, и вообще, на перманентное охренение тоже скидку надо делать. Ну и плюсом, в силу разницы вер этот их последний разговор - немного беседа слепого с глухим, так что эпизод довольно комичным вышел, как по мне... Впрочем, главное, что герои, несмотря ни на что, как-то общий язык находят и к конечной точке путешествия продвигаются.

Не вывод, а так, помечтать. Про этих двоих отличный мультик бы получился, про зверюшек в лесу, в стиле старой советской рисовки. И назывался бы он "Медведь и Куница". Я бы посмотрела

Вывод восьмой, последний. Сходства у героев накопилось уже, пожалуй, не меньше, чем различий, и очень здорово, что сходства и различия идут этакой вязью, переплетаясь и выдвигая на передний план то одно, то другое. Очень круто это сделано, имхо.

Засим путешествие продолжается. Продолжение следует.